Это было бы конечно обычной антисемитской байкой, но последний абзац ставит всё на свои места
Вообразите. Весна. Израиль. Иерусалим. Шабат. Сидят хасидим в коротких штаниках и белых чулочках, пьют вино, обсуждают тонкости учения. Всем хорошо.
Вдруг открывается дверь и на пороге помещения появляется здоровенный мужик – курносый, в зелёном адидасовском костюмчике, с приклеенными пейсами и в шапке-штраймле размером с колесо от трактора. В руке – бутылка водки.
Вваливается, значит, и говорит:
- Здарова, ж-жыды. Чё морды кривите? Я тоже жыд. В душе. И по культуре. Нашей родной жидовской культуре. Во, зырьте, - и дёргает себя за пейс. Тот отваливается, мужик икает и суёт его в карман.
Все немеют. А мужик, разгребая всех руками, лезет к столу, садится на почётное место.
- Ну чё, жыды, расселись? Небось, Тору свою мацаете? А я вот считаю, что иудаизм – главное наше жыдовское несчастье. Я Тору читал – страшная книга, ни один народ такой гадости про себя не писал. Убийства, разврат, предательство, ужас-ужас. И всё сами, всё сами про себя написали, сами! Срам! А сейчас что? Да посмотрите – именем иудаизма этого проклятого что делается? Бездельников кормят, - и косится на оцепеневшего ребе. – Вот таких жирных хазерюг вроде этого. Ишь, сала-то наел. Ещё этим нашим иеговушкой пилят финансирование, свободу давят и национальную рознь разжигают. Я так думаю, - берёт у ребе бокал вина, выпивает в один глоток, - религия - это тяжёлейшая жыдовская проблема. И тут так: или мы все соберёмся и религиозникам окорот дадим… положим, значит, мракобесов на место, у параши… или будет наша родная Израилушка страной хуже Гаити. Только там колдуны людей в зомби превращают, а мы, жыды, и так зомбаки по жизни…
Хасиды жмутся, отворачиваются - мужик здоровенный, кулаки пудовые, страшно. Ребе бедненький ножки поджал. А мужик берёт со стола харч, набивает рот, жуёт-глотает, в промежутках – продолжает разоряться.
- Я что вам, жыды, скажу. Мы, жыды, скверный народ. Поганый. Потому что наглые слишком. Все народы нас за это ненавидят – за наглость эту нашу, за свинство, за грязь. Я в двадцати странах был – нигде такой грязи нет, как в еврейском доме. А всё почему? Культуры нет настоящей. Одна наглость, хуцпа эта наша проклятая. Вечно вещаем за все народы. А я так скажу – кто вещает за все народы, того надо считать опасным сукиным сыном. И сразу ему звук отключать, вне зависимости. Вот так вот, - хватает тонкошеего ребе за бороду и пальцем давит на горловину. Ребе пищит, сучит ножками. Мужик его, наконец, отпускает и довольно рыгает.
- А винишко у нас дрянь, - сообщает он аудитории. – Ни вкуса, ни запаха. Вот водочка русская – то вещь. У нас такого не делают. И никогда не сделают, потому что у нас, жыдов, руки из жопы растут. Одно умеем – собой гордится. Вот ты, - тыкает он пальцем ребе под рёбра, - небось, гордишься, что ты жыд?
Ребе собирается с духом и сообщает мужику, что он регулярно благодарит Б-га за то, что тот создал его евреем, а не гоем. И спрашивает мужика, а как он – если он, конечно, и вправду еврей – к этому относится.
Мужик чешет пальцем потылицу и отвечает так:
- Я себя от жыдовского народа не отделяю. И когда жыды опять какую-нибудь мерзотину творят, я знаете чего чувствую? Стыд! Стыдно мне! Стыдно! Стыдно! Вот стыд – он меня с нашим народом и соединяет. А насчёт Б-га благодарить за такое – это, я считаю, даже не шовинизм, а шиза. Гордиться нужно тем, что ты сам сделал. Ну там бабла поднял, тёлку трахнул – это да. А гордиться тем, что у тебя мама жыдовкой была – это ж дикость какая. Да я вообще от жыдовской мамашки своей так настрадался, так настрадался! Вот те кре… - мужик запинается, - вот Эйзенштейном клянусь, жыдовская мамеле – это самая гадость и есть. Она всю свободу подавляет, мучает… родина-мать, сука блядь! – мужик плюёт на стол.
Кто-то из хасидим, наконец, приходит в себя и кричит тоненьким голосом – «да кто ты такой и что ты тут делаешь?»
Мужик смотрит на него как фемина на площицу и сообщает:
- Я-то кто? Я цвет нашей жыдовской интеллектуальной элиты. Диагност нашего больного общества. Совесть, короче! Раз уж у вас своей нет...
И дальше разоряется в том же духе. По всем кочкам. Пока не устанет и водкой не упьётся.
Вот примерно так – с переменой национального знака, разумеется - и выглядят выступления нашей самоназначенной совести перед русскими. Только вместо пудовых кулаков у неё есть некоторые другие возможности, позволяющие невозбранно вещать в том же духе.
При подготовке текста использовались – с минимальными коррективами - подлинные высказывания В. Шендеровича, а также его восторженных комментаторов.
К.Крылов
Комментариев нет:
Отправить комментарий